Н. Стетенская nstritenska@ukr.net
Мои корни.
Или две версии моего происхождения.
Родилась
я на Менжинского, Евбаз. И это официальная версия, которую знают многие.
Строго
говоря, это случилось на Воровского. Там была больница (и сейчас). Ну,
собственно, туда и поехала как-то мама, а уже потом в наш старый Дом вернулись
мы вдвоем.
Старый
дом был старенький-старенький, кряхтел и стонал, и уже с войны мечтал о
ремонте, как о серьезном лечении, но своим чутким нутром понимал, что этим не
обойдется. Разберут на запчасти как пить
дать! Да и на что мог рассчитывать обычный флигелек, когда-то шикарного двора
на Евбаз.
Говорят,
и дом был хорош, и двор с садиком, и шикарные ворота на улицу, с калиткой. А в
калитке - форточка, познавательная: «Какая власть нынче, уважаемый?», -
пытались, таким образом, и из дома не выйти, и обо всем узнать.
Интернет-форточка!
Дом
погиб в войну (последнюю), и главным строением после этого стал бывший флигель
с деревянным «мезонином» в три окна. Остались еще добротные сарайчики, которые
после войны приспособили под жилье.
Народ,
населяющий двор, был жизнерадостный. И приручил двор под свое лучезарное
послевоенное состояние. Был и огромный дощатый стол. Вот тебе и общепит,
игровой клуб, и место политических дебатов. Была колонка с чистой водой, вместо
водопровода, и детская площадка, в виде веревочной качели, на ветке большого
столетнего каштана. А, также, небольшой, но ухоженный садик,
компотно-питательный.
Деревья
росли вместе с детьми, знали все секреты взросления, скрывали под своими
кронами «секретные кладики». Удерживали на ветвях юных «Тарзанов» из
нашумевшего фильма, изучали сложные науки по экзаменационным билетам.
Шелковица,
большая и красивая, была маминой. Там она и ее «лучшие» и учились, и мечтали, и
плакали, и ссорились, тут же пополняя утраченные в волнениях витаминчики. Ветви
услужливо крепли, принимая в надежные лапы растущих девчонок, и мою маму,
хорошеющую, сводившую с ума местных мальчиков своей невиданно длинной косой,
ослепительно белой, синими-синими глазами, строптивым, независимым характером и
бойким, еврейским язычком. А еще она была «круглой» отличницей, «музыкантшей», играла в волейбол, футбол и дралась «за
правду» не хуже непробиваемых двоечников. Что тут скажешь? Евбаз! Веселое
совместное жилье!
Много
было интересного, но время шло. И двор стал понемногу пустеть. Улучшение
жилищных условий!
Это
долгожданное «счастье» принимали со слезами и отъезжающие и те, до кого очередь
еще не дошла. Долго привыкали к сомнительным улучшениям. Ну что поделаешь,
страна мечтала о бытовой независимости сограждан, приводящей к разобщенности,
не осознаваемой до срока в радостных хлопотах.
Дом
опустел, в комнатах гулко отзывались шаги. Былое его недовольство невежливой
небрежностью многочисленных жильцов сменилось сиротливой тоской по веселой
суете.
Развязка
близилась!
Дом
«сжался» от страха! И схватился за соломинку – наша семья пока оставалась,
непрактичные, «непробивные». Но пока мы здесь, Дом жив!
А
сколько свободных комнат… Оставайтесь ..?
И
сад.
И
родина. А..?
И
есть куда пригласить друзей! Ну, как?
Ладно,
ладно…
Ну,
посмотрим…
И
дедушка продолжал радовать своих домочадцев и многочисленных друзей
неожиданными праздниками.
Например,
Свежими Арбузами на Новый Год (сейчас мы называем его финансовым). Для этого в
секретном месте еще с сентября организовывалось хранилище этих самых арбузов,
тщательно отобранных, покрытых пчелиным воском, утопленных в отрубях с
постоянным проветриванием. Выживало процентов сорок. Но сколько было радости! Шампанское
из Крыма, арбузы среди зимы. И все это во времена советского аскетизма. А дед
(молодой еще, и всегда) любил смотреть на все эти по-детски радостные лица, и,
я уверена, в этот момент задумывал что-то новое…
Бабушка,
не признававшая хамского отношения ни к кому, ни к чему, продолжала ухаживать
за домом. Все стекла были на месте, крыша не текла, полы вымыты, пусть даже
завтра уезжать.
А
весной начинался настоящий праздник, настоящее творчество. Как бы сейчас
сказали, новое дизайнерское решение внутреннего пространства! Цвет потолков, не
беда что называется побелкой, новые обои, простые бумажные, но со сверх смелыми
рисунками, перестановка, переделки из старого в новое. Чистим перышки!!!
Новая
жизнь.
И
цветы в единственной, на всю жизнь, вазе под тон и стиль новых обоев.
И
новая прическа!
И
новые платья!!!
И
пианино. И не беда, что опять
придется перевозить. Жизнь продолжается!
Дом
ликовал!!! Мило поскрипывал. И отвечал взаимностью. Приносил счастье (!!!)
веселым домочадцам. И не боялся смерти. Потому что жизнь продолжается!
Приходила
комиссия. Как у Вас хорошо, дом в отличном состоянии, посмотрели бы как живут
соседи. Им нужней. Вы пока остаетесь.
Бабушка
огорчалась, но ничего пока не меняла в своем отношении к семейному гнезду.
Милый Дом!
Живем
еще год, до следующей комиссии.
Мама
поступила в институт. Дядя Леня, мамин брат – в техникум. Время бежало, что-то
менялось. Дом продолжал жить, жить в нашей семье.
Дядя
Леня, просто Ленька, оказался красивым малым, выглядел старше и умнее себя
самого. И хитрющая мамочка, пока еще не мамочка научила его исполнять роль
своего «защитника», так сказать, вышибалу-отшивалу от своих бесконечно
назойливых поклонников. Срабатывало! Конкуренцию с красноречивым красавцем,
обладателем царственной осанки и хипового костюмчика не выдерживал никто на
Евбаз, и мамины «центровые» тоже.
Бабушка
забеспокоилась, не слишком ли. Но мы то теперь знаем, что папа уже был на
подходе, значит, все было правильно!
А
Дом попал в западню собственной любви к нашей семье, желая счастья всем ее
членам, и маме тоже. Вот так, так! И появился папа, пока еще не папа, а потом
ожидание… еще большего счастья!!! И Дом
ждал и желал этого, невольно ускоряя свою историю. Потому что бабушка уже
замыслила нечто. «Ребенок не должен жить
в таких условиях», - думала она. Поэтому решила помочь комиссии принять
правильное решение. Нет, конечно, не взятка! Это немыслимо ни для кого из нас!
Но хитрости… шаловливые…
Перед
приходом очередной комиссии, она поднялась на чердак и …
Да,
да!
Она
танцевала.
Да!
И
прыгала.
Под
аккомпанемент собственного голоса, наверняка исполняла нечто
зажигательно-евбазовское. А как же, нужно было все исправлять, исправлять свои
ошибки! Ее весенние старания по уходу и украшению дома стали препятствием на
пути к новым квартирам.
Потолки и стены не выдержали напора, быстро сдались,
таки были аварийными. Посыпалось, затрещало! Перебинтованные клейстерной марлей
стены оголили давние трещины. А тут и комиссия. Поспели вовремя!
А
дочь на сносях!
А
ребенок?..
Ну,
конечно, что-то надо делать!
Все
рады, и Дом, член семьи, тоже. Ой, а как же Я, Дом?!!
Ну,
да ладно… Ребенок важней!
Мое
появление ускорило неотвратимое. Милый Дом.
И
сад. И родина.
А
мы с мамой до сих пор, обе любим такое вот устройство жизни, не слишком то и
комфортное, но какое-то живое, естественное. И типаж строений. И поскрипывания.
Милый Дом!
И
мы переехали через полгода после моего в нем появления.
И
пианино.
И
папин огромный, умный стол! И связка книг.
Целый
ворох музыкальных пластинок.
И
воспоминание о Доме! Который долго мне снился, и пусть не верит мама. Я даже почувствовала,
когда его сносили, Милый Дом!
Как
почувствовала уже намного позже уход дедушки -
в ту же минуту. Это как будто мир переворачивается, меняет на мгновение
свои законы. Все сдвигается, а ты остаешься, но уже все как-то не так, и знаешь
об этом только ты.
Не
обижайся. Милый, Милый Дом.
Жизнь
продолжатся, это знали те, которые опекали и любили нас!
И
потому знаем мы!
nstritenska@ukr.net
